Осетины начали переселяться в Турцию в конце 50-х годов XIX века. Организатором первого переселения 1859 г. стал дигорский феодал Абисалов. Вместе с ним выехали и другие феодалы вместе с подвластными крестьянами. Примечательно, что стимулирующим к переселению фактором здесь явились родовые отношения (то есть уезжал один родственник — за ним ехала другая родня).[1] В 1860 году дигорские и куртатинские феодалы (алдары Тугановы и Ахмет Цаликов) организовали очередное переселение (выехало две тысячи осетин). Однако многие вернулись, так как не увидели обещанного Турцией «рая на земле». Кое-кто погиб по пути в Османскую империю.

Отмена крепостного права в 1861 году косвенным образом стимулировала переселение. Сословное деление было развито в Дигории и Тагаурии, как и позиции ислама. В отличие от дигорцев и тагаурцев, в Куртатии и Алагире сохранялась родовая демократия и христианство. Таким образом, дигорским баделятам и тагаурам, которые имели в своем распоряжении крепостных и рабов, было что терять.[2]

В 1865 году состоялось третье переселение под руководством генерала Мусы Кундухова. Численность осетин, которые отправились вместе с Кундуховым, колеблется от ста человек до нескольких сотен.

Осетины, вернувшиеся в 1860 году в Осетию, пытались отговорить своих соотечественников ехать в Турцию. Поэтому туда был направлен Гуцыр Шанаев, чтобы на месте посмотреть на жизнь переселенцев и убедиться так ли там хорошо на самом деле, как это рисует Кундухов. В своём письме из Турции Шанаев предостерегал осетин от переселения, призывая их не верить ложным обещаниям. Шанаеву удалось многократно уменьшить число желающих выселиться вместе с Кундуховым.

Ещё одним критиком переселения осетин стал известный осетинский писатель Инал Кануков — переселенец, вернувшийся в раннем возрасте вместе с родителями в Осетию. В своём очерке «Горцы-переселенцы» он писал:

«Но знают ли они, куда они стремятся? Нет, не знают. Они знают только, что существует где-то в мире страна, называемая Стамбулом… они стремятся туда так безотчетно, потому что обольщены ложными слухами, что им там будет хорошо и лучше даже, чем на старой родине. Но, увы! Какое разочарование постигло этих поистине несчастных переселенцев, и сколько раз слышались слова проклятий на головы тех, которые их увлекли, когда трудность дороги и действительность предстали им воочию и раскрыли им глаза, и тогда-то, забыв недавние розовые мечты, они поняли, что обмануты, что они сделались жертвами своего легковерия, поддавшись лживым словам тех глупцов, которые уверяли их, что там будет лучше. И вот они, по милости этих глупцов-фанатиков, теперь гибнут».[3]