сводить счеты или упорно работать?

Любая война обнажает какие-то ошибки, недочеты не только в стане побежденных, но и в рядах победителей. Каждый военный специалист знает, что как бы скрупулезно ни спланирован предстоящий бой, невозможно учесть все его нюансы. А тем более когда враг просто вынудил принять этот бой, напав внезапно, без объявления войны. Каким бы совершенным ни было вооружение, на первом месте все-таки человеческий фактор, а он-то не всегда до конца предсказуем. А потому извлечь уроки из закончившегося сражения столь же важно победителю, сколь и побежденному. 

Но для этого нужно время, ибо с последним залпом на первый план выходят другие, более важные задачи, решение которых не терпит отлагательства: с почестями предать земле погибших, поставить на ноги раненых, накормить и обогреть оставшихся без крова, заново отстроить разрушенное, да элементарно отойти от шока, ибо война – не упражнения в тире или учения на полигоне.
По своим последствиям августовская «пятидневная война» для Южной Осетии сравнима с первым годом Великой Отечественной для Советского Союза. Цели и задачи гитлеровского плана «Барбаросса» и грузинского «Чистое поле» во многом схожи. По своей жестокости грузинские военные, хладнокровно расстреливавшие женщин, детей и стариков, забрасывавшие гранаты в подвалы, где прятались мирные цхинвальцы, вряд ли уступали фашистским зондеркомандам…
После войны в Южной Осетии минуло всего четыре месяца. Это – мизерный срок для того, чтобы поднять из руин разрушенное, даже с учетом того, что в этой работе помогают многие российские регионы. Задача номер один – восстановление жилья, ведь только столица республики, по самым скромным подсчетам, была разрушена на 70 процентов. Плюс отсутствие природного газа, который перестал поступать из Грузии с началом боевых действий. А между тем зима вступает в свои права.
То есть работы в республике непочатый рай. Не обходится и без управленческих ошибок, организационных упущений. И это не является тайной за семью печатями. В частности, с самого начала не лучшим образом было налажено распределение гуманитарной помощи, в результате чего кто-то получил ее несколько раз, а кто-то – ни разу. И эти ошибки приходится исправлять буквально на ходу. Наверное, еще должным образом не отмечены и заслуги всех тех, кто, не жалея жизни, мужественно отстаивал в те августовские дни каждую пядь родной земли. Ждут своего тщательного анализа и оценок действия или бездействия тех руководителей, которые по долгу службы должны были в чрезвычайной обстановке проявить хладнокровие, распорядительность, стойкость, наконец.
Повторяем, все это еще впереди. Однако кое-кто уже торопится с «разбором полетов». И благо бы на специально созванных для этого официальных встречах и совещаниях, когда с оппонентом – лицом к лицу и с фактами. Ан нет, на страницах печати. Почти одновременно в газетах «Коммерсантъ» и «Время новостей», не относящихся к официальным изданиям, появились материалы о ситуации в Южной Осетии. Бывший секретарь Совбеза республики Анатолий Баранкевич в своем монологе рассказывает, «как это было». В ход идет «тяжелая артиллерия» из обвинений, субъективных оценок, претензий, что кто-то почему-то наделен миссией решать вопросы Южной Осетии, а кто-то – ее не удостоен. И первые, как считает бывший генерал югоосетинской армии, делают все не так, как положено.
Человек, чьи заслуги перед Южной Осетией общепризнаны, считает своим долгом обнародовать собственную правду о войне в то время, когда Южная Осетия еще полна тревог о пережитом. Само по себе в этом, может, нет ничего плохого. Но болезни роста, ошибки, невольные или вольные, однозначно комментируются как предосудительные действия руководителей. И никак иначе. 
В интервью А. Баранкевича «Коммерсанту» личное местоимение «я» присутствует почти в каждом абзаце: «Я повел колонну…», «я попал по танку…», «я собрал ребят…», «я пытался решать…». Может, так все и было. Но какова цель его откровений? Попенять президенту? Вбросить в общественное мнение вирус недоверия? Так он на любой поствоенной территории и так есть. 
Разрушенное всегда труднее восстанавливать, вот люди и копят обиды. И почему далекое от Цхинвала издание избирается трибуной «для наведения порядка?». А где уважаемый генерал ставил вопрос о своих наблюдениях и выводах официально?
Словом, откровения Баранкевича породили немало вопросов, и изрядная их доля не только к тем, к кому апеллирует генерал: органам власти Южной Осетии, которые должны дать вразумительные ответы по всем пунктам, но и к самому автору. Если так критична ситуация, она ведь когда-то начиналась? Где звучал принципиальный голос Баранкевича тогда? В какие двери он постучался и какие получал заверения?
Трудности, которых сполна в Южной Осетии сегодня, просто обязывают власти вести постоянный диалог с населением, чтобы ежедневно и в прямом общении снимать все острые моменты. И вряд ли кто-то из властного эшелона может рассчитывать пока на место вне критики. Выстроить процесс жизнеобеспечения прозрачным и понятным – нет сейчас задачи важнее. А уж кто больше постарался на этой ниве – время для этих счетов не пришло. Куда правильнее просто упорно работать.
Т. ЦАЛИКОВ.